Подробности

Опубликовано 08.02.2014 16:04

Просмотров: 2905

 Мария Романова появилась на свет 26 июня 1899 года.  Когда она была еще совсем маленькой, ее внешность сравнивали с ангелочками на картинах Боттичелли, и родные называли ее чудесной малышкой, а ее огромные тёмно-синие глаза — «Машкиными блюдцами».  С раннего детства все окружаю­щие отмечали добро­душие, сердечность, ровный, весёлый ха­рактер и приветливость Марии. Она была под­вижной, смешливой, за­бавной «пышкой Туту» с распахнутой душой.

Однажды малышка  стащила булочки с родительского чайного стола, и строгая Императрица в наказа­ние хотела уложить её спать раньше положенного времени.   Однако отец — Николай Александрович — возразил, сказав: «Я боялся, что у неё скоро вырастут кры­лья, как у ангела!   Я очень сильно рад увидеть, что она человеческий ребёнок». 

В семье её называли Машенька, Мари, Мэри.    Мария с детства отличалась добродушием спокойствием.   Как отмечал Пьер Жильяр:         « Вкусы её были очень скромны, она была воплощенной сердечностью и добротой; сёстры, может быть, немного этим пользовались». Как-то четырнадцатилетняя сестра Ольга смогла убедить Марию, чтобы та написала матери письмо, про то чтобы Ольге дали отдельную комнату и разрешили удлинить платье.     У Марии был талант к рисованию, она хорошо делала наброски, используя для этого левую руку, но у неё не было интереса к школьным занятиям.

                                                                                                   рисунки Марии Николаевны

Среди младших детей царской семьи Мария являлась самой взрослой, поэтому со временем, когда Императрице приходилось уезжать вместе со старшими дочерьми, то на Марию возлага­лась обязанность присматривать за Анастасией и Алексеем. «Моя дорогая Мария, ты прочитаешь это, когда мы уедем.    Очень печально оставлять вас, троих малышей, и я буду постоянно о вас думать. Ты в этой группе старшая и поэтому должна хорошо присматривать за младшими», наставляла дочь Александра Фёдоровна.

Мария очень любила детей.  По воспоминаниям окружающих, «она была по натуре типичнейшая мать.    Её сферой были маленькие дети.   Больше всего она любила возиться и нянчиться с ними». (Н.А.Соколов)

Внутренний мир Марии был всегда окрашен ярким и тёплым религиозным чувством.    Чувство  религиозности было естественным, просто выросшим из младенчества и осталось на всю короткую и яркую жизнь Beликой княжны глу­боко и искренне переживаемым.

С матерью-дру­гом всегда можно было всем поде­литься, даже сокро­венными мыслями: «Знаешь, это очень странно, но, когда я вышла из комна­ты Алексея после молитвы, у меня было такое чувство, как будто я пришла с исповеди... такое приятное, небесное ощущение».

Характер этой девочки был весьма любве­обильный, сострадательный и миролюбивый.  Никого она никогда не оскорбляла, а старалась всегда всех мирить.  Это была юная миротворица.   Простота её была необыкновенная, и вела она себя просто, как простая русская девушка, видя в каждом человеке брата и сестру...

С этой Царственной девочкой не было скучно и своим, и чужим. Она умела развлечь и развесе­лить скорбящего и унылого, за что все её любили и уважали. Хозяйством она хотя не увлекалась, но помогала своей сестре Татиане Николаевне, оказывая ей полное послушание...

на фото Мария Николаевна и ее сестра Татьяна

Игумен Серафим (Кузнецов) в книге «Православный Царь-мученик» с любовью рисует портр­ет Марии: «Великая Княжна Мария Николаевна унаследовала во всех отношениях, как внешних, так и внутренних, все качества своего деда Императора Александра III.   Крепость телосложения была у неё мужественная при совокупности редкой красоты.   Она обладала большой силой, так что когда Цесаревич Алексей Николаевич был болен и нуждался в передвижении, то Мария Ни­колаевна носила его как малого ребёнка.

Она была неизменной заступницей за прови­нившихся перед отцом и матерью.

Она дружила с А.А. Вырубовой, делая с ней совместно много дел христианского милосердия.   Эта юная Царевна была для всех светлым ан­гелом любви.   Пред её просьбами было трудно устоять не только любвеобильному Царю, но и Царице с адамантовой силой воли.

 на фото Мария Николаевна вместе с сестрой Ольгой

В своих воспоминаниях Игумен Серафим при­водит один из случаев проявления Марией любви и сострадания. «Во время Царского юбилейного путешествия в 1913 году в одном из посещаемых Государем монастырей Владимирской епархии Мария Николаевна заметила больную старицу схимонахиню, сидящую в кресле далеко в сто­роне; во время молебна она, видимо, попросила отца подойти к этой страдалице и утешить её.

Кончился молебен. Государь пошёл из храма, но неожиданно для всех сворачивает с дороги в сторону и подходит к больной схимонахине, ко­торая от нечаянной радости заплакала.   Государь поговорил с больной, ободрил и просил от неё благословения и молитв... По примеру отца по­ступили и дети. Старица от духовного востор­га умильно плакала слезами радости; виновница сего Мария Николаевна торжествовала, что име­ла возможность порадовать больную страдалицу скорбей беспросветных.

Так эта юная Царевна с жизнерадостным ли­цом и любвеобильным сердцем всюду вносила ра­дость, мир и утешение, являясь для всех ангелом утешения».

После получения известия об отречении го­сударя от престола Мария глубоко переживала, но старалась держаться, чтобы не огорчать мать. «Мама убивалась, и я тоже плакала, — призна­лась Мария Анне Танеевой, — но после, ради Мама, я старалась улыбаться за чаем».   Сохранились строки из её письма отцу на ан­глийском языке, которые она писала 3 марта 1917 года из Царского Села, будучи пленницей.   «До­рогой и любимый Папа!   Я всегда с тобой в моих мыслях и молитвах.   Сестры всё ещё лежат в тёмной комнате, и Алексею уже это надоело, и он перешёл в игральную - комнату с открытыми окнами. Сегодня мы очищали пули от олова с Жиликом (так дружески дети называли Пьера Жильяра —авт.-сост.)и были очень доволь­ны. Я провожу почти все дни с Мама, потому что теперь только я одна здорова и могу ходить.   Я также сплю с нею в одной комнате, чтобы быть близко на случай, если ей что-то понадо­бится.   Лили Дэн спит в красной гостиной на ди­ване, где спала раньше Ольга.    Дорогой, любимый Папа, все мы сердечно тебя обнимаем и целуем.    Храни тебя Бог. Твои дети».   Сдержанное и тё­плое письмо, в котором Мария старается успоко­ить отца, не позволяя себе ни единой жалобы на здоровье и на тревожащую их всех обстановку внутри и вокруг дворца.

Сидней Гиббс рассказывал, что великая княжна Мария Николаевна в восемнадцать лет (в 1917 г.) «была плотной и очень сильной, легко могла меня поднять.  Приятной внешности. После болезни (корь) очень сильно похудела.  Она рисовала карандашом и красками и неплохо играла на пианино, но хуже, чем Ольга или Татьяна.   Мария была простая, любила детей, немножко склонна быть в лени; возможно, из нее бы получилась прекрасная жена и мать».

Дополняет портрет Великой княжны Марии Николаевны генерал М.К. Дитерихс: «Во время прогулок в парке (в Царском Селе после ареста семьи ^—авт.-сост.) вечно она, бывало, заводи­ла разговор с солдатами охраны, расспрашивала их и прекрасно помнила, у кого как звать жену, сколько детишек, сколько земли и т.п.  У нее всегда находилось много общих тем для бесед с ними…   Во время ареста она сумела расположить к себе всех окружающих, не исключая и комиссаров…  А в Екатеринбурге охранники-рабочие обучали ее готовить лепешки из муки без дрожжей».

По воспоминаниям оставшихся в живых при­ближённых царской семьи, красноармейцы, ох­ранявшие дом Ипатьева, проявляли иногда бес­тактность и грубость по отношению к узникам.   Однако и здесь Мария сумела внушить охране уважение к себе.   Сохранились рассказы о случае, когда охранники в присутствии двух сестёр по­зволили себе отпустить пару сальных шуток, по­сле чего Татьяна «белая как смерть» выскочила вон, Мария же строгим голосом отчитала солдат, заявив, что подобным образом они лишь могут вызвать к себе неприязненное отношение.

14 июня 1918 года Мария отметила в доме Ипатьева свой последний — 19-й день рождения.   Тогда же произошло событие, показавшее, на­сколько Мария смогла расположить к себе крас­ноармейцев: один из них попытался тайком про­нести в дом Ипатьева именинный пирог.    Однако он был остановлен патрулём, внезапно явившимся с обыском.

Софья Яковлевна Офросимова, фрейлина Им­ператрицы, писала о Марии с восторгом: «Её смело можно назвать русской красавицей.  Вы­сокая, полная, с соболиными бровями, с ярким румянцем на открытом русском лице, она осо­бенно мила русскому сердцу.   Смотришь на неё и невольно представляешь её одетой в русский бо­ярский сарафан; вокруг её рук чудятся белоснеж­ные кисейные рукава, на высоко вздымающейся груди — самоцветные камни, а над высоким белым челом - кокошник с самокатным жемчугом.   Её глаза освещают всё лицо особенным, лучи­стым блеском; они... по временам кажутся чёр­ными, длинные ресницы бросают тень на яркий румянец её нежных щёк. Она весела и жива, но ещё не проснулась для жизни; в ней, верно, таят­ся необъятные силы настоящей русской женщи­ны».   Этим силам не суждено было раскрыться в полной мере.

Таким образом, из нескольких фрагментов мы мо­жем сложить портрет простой и скромной молодой де­вушки с художественными наклонностями, безусловно с твердыми убеждениями и развитым материнским чув­ством.   Интересно отметить, что в последнюю ужасную поездку в Екатеринбург, когда детей временно остави­ли в Тобольске, потому что Алексей Николаевич был слишком болен, чтобы ехать, Николай Александрович и Александра Феодоровна взяли с собой именно Марию  Николаевну, с тем чтобы она помогала матери.

ИСТОЧНИКИ - 1. Кравцова М. Воспитание детей на примере святых царственных мучеников. - М.: Вече, 2013. - 208 с.

2. Покаяние спасёт Россию. О Царской семье. /Сост. Т.Н. Микушина, О.А. Иванова, Е.Ю. Ильина.– Омск: 

Издательский Дом «СириуС», 2013. – 264 с., цв. и ч.-б. илл.

• < Назад
• Вперёд >